Этот уровень медицины – будто не из нашей жизни!

К появлению младшей дочки семья Поповых из Омска подошла ответственно. Старшая дочь была уже взрослой, родителям очень хотелось снова понянчить малыша – и они делали всё, чтобы ребёнок родился здоровым: обследования, витамины, диета.

Но уже к концу первой недели после рождения Серафимы стало ясно: что-то пошло не так. Желтушка новорождённых не проходила, а усиливалась, билирубин рос. Врачи диагностировали редкую врождённую аномалию – атрезию (то есть отсутствие) желчевыводящих путей. Оттока жёлчи из печени не было, и к 2,5 месяцам у крошечной девочки начал формироваться цирроз.

«Мне объяснили, что без лечения эта патология к годовалому возрасту заканчивается для ребёнка фатально. Для меня это был шок, – вспоминает Наталья, мама Серафимы. – Я всё время думала: почему это случилось с нашей дочерью? Мы – без вредных привычек, к беременности готовились. Среди родственников такая патология не встречалась – наследственный фактор исключён. Не знаю, как мы пережили этот период. Наверное, помогло то, что времени на эмоции было мало. Пришлось взять себя в руки и действовать».



В современной медицине единственный эффективный метод борьбы с этим заболеванием – пересадка печени. В Омске в 2015 году трансплантировали только почки, и только взрослым. «Езжайте в Москву, к главному трансплантологу России Сергею Владимировичу Готье. Там у вас будет шанс», – посоветовал главврач детской поликлиники.

Разработанная Сергеем Готье программа пересадки печени детям раннего возраста действует с 1997 года. Готье был первым в стране хирургом, которому удалось успешно трансплантировать этот орган ребенку, и за 17 лет такая операция из новаторской стала типовой. Ежегодно в Центре трансплантологии имени Шумакова пересаживали печень десяткам больных детей и младенцев, и это давало хорошие результаты более в чем в 90% случаев.

Поповы думали, что такие операции стоят огромных денег, и уже ломали голову, что продавать и у кого занимать. Но оказалось, что пересадка органов в России для граждан страны – бесплатна. Омский Минздрав за две недели оформил квоту для Серафимы, и трёхмесячная девочка полетела в столицу.

«Когда мы прилетели и увидели в коридорах Центра трансплантологии детей после пересадки, приехавших на плановое обследование – обычных играющих малышей, сохранных интеллектуально, ведущих полноценную жизнь – только тогда я немного успокоилась. Поняла, что мы не одни такие, что это лечится», – рассказывает Наталья.

В большинстве случаев лучшие доноры для детей – это их родители. Выше вероятность генетической совместимости, не надо стоять в листе ожидания в надежде на подходящий орган от посмертного донора. Ребёнку достаточно получить фрагмент родительской печени, примерно пятую её часть. Этот орган обладает хорошей способностью к регенерации: в норме он уже через несколько недель дорастает до оптимальных размеров и у донора, и у реципиента, и полностью выполняет свои функции.

Сейчас такой фрагмент забирают лапароскопически, через небольшой прокол – так что на следующий день донор уже на ногах и чувствует себя сносно. Но шесть лет назад, когда спасали Серафиму, для этого ещё требовалась полостная операция.

Изначально донором должен был стать отец малышки. Но на последнем этапе, уже после госпитализации, у него вдруг ухудшились показатели крови – и его заменила супруга. Наталья говорит, что боялась не операции, а только того, что она тоже не подойдёт как донор – и тогда Серафимкину пересадку отложат. Девочка уже была жёлто-коричневой: билирубин в крови перекрасил её кожу и белки глаз. Светлые волосы стали фиолетовыми.

Но трансплантация состоялась в назначенный день. Мать и дочь лежали в соседних операционных. Те дни Наталья Попова не забудет никогда: «Всё было как в тумане, как будто это происходит не со мной. Такое мы видели только в кино. Этот уровень медицины – просто фантастика, как будто не из нашей жизни. Я проснулась в реанимации, зная, что где-то за стенкой лежит моя Серафимка. Утром, когда пришёл обход, я первым делом спросила, как она. Сергей Владимирович Готье улыбнулся и сказал: «Хорошая девочка!» Мне этого было достаточно, я сразу поняла, что всё в порядке. Через сутки нас уже с ней вдвоём перевели в бокс. И вся эта боль после полостной операции, все волнения – это была такая ерунда по сравнению с тем, что у меня ребёнок был больше не жёлтый. У неё глазки посветлели, стала активная. С каждым днём дочке делалось все лучше и лучше, это происходило прямо на глазах».



Сейчас Серафиме Поповой 6,5 лет, и по этому белокурому ангелу никогда не догадаться, что у неё были серьёзные проблемы со здоровьем. Конечно, она по-прежнему должна регулярно принимать препараты иммуносупрессии, чтобы предотвратить отторжение органа, следить за гигиеной и беречься инфекций, особенно сейчас, во время пандемии коронавируса. Но всё это уже стало привычками, на которых не заостряешь внимания. Скоро Серафима станет первоклассницей. У неё много друзей во дворе, она ходит на подготовку к школе. Свободно читает и пишет, обожает синего ёжика Соника и планирует записаться в театральный кружок. А мама Наталья собирается наконец-то снова выйти на работу. «Самое главное – это жизнь. И мы так счастливы, что с помощью кусочка моего тела врачи смогли спасти нашу девочку», – говорит она.