Шанс для Вероники

Сейчас 13-летняя Вероника снимает ролики для тик-тока, рисует и с удовольствием общается с братьями. А еще летом состояние девочки давало ей мало шансов на выживание. Свой шанс Вероника реализовала благодаря врачам центра Шумакова, которые рискнули пересадить ей сердце на фоне тяжелого онкозаболевания.

Медицинская история Вероники началась весной 2019 года. Как и любой девятилетний подросток, она вела активную жизнь: ходила на танцы, пела в хоре, да и по деревьям лазала. Однажды неудачно спрыгнула с дерева — заболела нога. Рентген показал трещину в коленном суставе. Трещинка была всего около сантиметра. Врач выписал мазь от ушибов, и через некоторое время про колено забыли. А месяца через три перед летними каникулами Вероника опять начала прихрамывать на ту же ногу. Дедушка Вероники нащупал какой-то нарост на кости внучки. Снова пошли на рентген. На этот раз врачи обнаружили патологический перелом и отправили ребенка на МРТ. Исследования выявили остеогенную саркому.

Потом были онкоцентр в Ставрополе и НМИЦ онкологии им. Н. Н. Блохина в Москве. Вероника прошла несколько курсов химиотерапии и операцию: коленный сустав заменили протезом. Тогда казалось, что все самое страшное позади. Но после 2,5 лет ремиссии болезнь неожиданно вернулась. В январе 2023 года клетки остеогенной саркомы обнаружили уже в мягких тканях ноги. А кроме новой опухоли нашли еще и метастазы в легком. И снова девочка мужественно перенесла три курса химиотерапии и очередную операцию — Веронике сделали резекцию правого легкого. Потом снова «химия». Лечение онкологического заболевания шло успешно и, по словам Светланы, мамы Вероники, «ничто не предвещало беды». Но после финального курса химиотерапии у девочки стало отказывать сердце. Самочувствие ухудшалось с каждым днем.

«Она начала задыхаться. 3 июля она первый раз попала в реанимацию с сильнейшими отеками. За ночь отеки сняли. И утром ей было уже намного лучше. Ее опять перевели на второй этаж в палату под наблюдение врачей. А через день она снова попадает в реанимацию в крайне тяжелом состоянии. Мне сказали, что сердце вашего ребенка — все», — рассказывает Светлана, едва сдерживая слезы, и признается, что от одних этих воспоминаний ей становится плохо.

Врачи говорят, что сердце Вероники не выдержало медикаментозной нагрузки и развилась так называемая дилатационная кардиомиопатия. «Химиотерапия обладает кардиотоксическим действием и может приводить к дилатации полостей сердца. Возникает дистрофия сердечной мышцы, она растягивается, сердце увеличивается в объеме и перестает сокращаться так, как оно должно сокращаться, чтобы обеспечивать организм достаточным количеством крови. Показатель сердечной функции — фракция выброса — снижается», — объясняет произошедшее с девочкой Надежда Николаевна Колоскова, заведующая кардиологическим отделением НМИЦ ТИО им. ак. В.И. Шумакова.

Врачи онкоцентра им.Блохина провели консилиум со специалистами из Морозовской детской больницы и приняли решение подключить девочку к аппарату экстракорпоральной мембранной оксигенации, который временно замещает функцию сердца. Это было очень смелым решением, учитывая состояние Вероники, но другого выхода спасти ей жизнь не было. Девочку ввели в медикаментозную кому, чтобы стабилизировать ее состояние. После химиотерапии все показатели крови были низкими, отказывало не только сердце, но и почки.

Тогда же ее обследовали и врачи из центра Шумаков, и поняли, что без пересадки сердца у Вероники нет шансов выжить.

Обычно пациентам с таким анамнезом, отягощенным онкологией, трансплантации органов можно проводить только спустя пять лет после окончания лечения. Но Вероника не могла ждать. К тому моменту ее жизнь поддерживалась только аппаратом ЭКМО. Ее поставили в ургентный лист ожидания органа и реанимобилем Центра медицины катастроф, не отключая от ЭКМО, перевезли в центр Шумакова.

А потом шесть дней врачи центра делали все возможное и невозможное, чтобы Вероника дождалась операции. «Боялись все. И мы, и врачи. Риски были огромные. Доктора говорили нам: мы можем хорошо делать свою работу, но чудеса совершаем не мы. И мы с мужем стали молиться. И чудо случилось — сердце для доченьки нашлось», — рассказывает Светлана.

Рано утром 14 июля началась сложнейшая операция по пересадке Веронике донорского сердца. «Из-за долгой химиотерапии у нее уже был сильно подавлен иммунитет и подавлены все ростки крови. А мы после пересадки сердца должны были назначить ей иммуносупрессивную терапию, которая также угнетает иммунитет, чтобы донорское сердце могло функционировать в организме реципиента без появления реакции отторжения. Были очень большие риски развития инфекционных осложнений в послеоперационном периоде. Кроме того, ребенок еще до операции находился на аппарате искусственного кровообращения, а такие пациенты получают кроворазжижающую терапию, и был риск кровотечений. Но, к счастью, и первого и второго удалось избежать», — комментирует состояние Вероники кардиолог Надежда Колоскова.

Первые десять дней Вероника находилось в медикаментозной коме — организму так легче восстанавливаться после такой операции. Маму к ней не пускали. «Я по несколько раз на дню звонила кардиохирургу, который нас вел: ну как она, ну как?», - вспоминает Светлана: «Он мне отвечал обычно коротко: стабильна, состояние крайне тяжелое. А однажды сказал: вы настраивайтесь, что ребенок может не выжить. Если выживет — я буду счастлив вместе с вами. Просто поймите, она в тяжелейшем состоянии. Сердце пересаживают многим. У нас это уже отработанная операция, как удаление аппендикса. А вот как организм себя поведет, это, во-многом, зависит только от пациента. Наша бригада постоянно с ней».

Наконец, настал тот день, когда Светлану пустили проведать дочь: Вероника пришла в себя и стала звать маму. И мама, которая проходила все этапы лечения дочери с младенцем на руках — во время болезни Вероники родился ее младший брат - тут же кинулась в реанимацию.

«Мне давали костюм специальный, — рассказывает Светлана: «Я переодевалась полностью, потом шапка, маска, бахилы. Сидела с ней полчаса, час — сколько разрешали. Читала ей книжки. Один раз как-то 2,5 часа у нее провела — мне никто ни слова не сказал. А через три недели нас с ней перевели в отдельную палату. Нам все очень помогали — в онкоцентре, в центре трансплантологии, благотворительные организации. Во время лечения мы жили в Москве в «Добром доме» бесплатно. Потом муж приехал, и мы поменялись. Он был с ней в палате, а я с маленьким Андрюшей в «Добром доме» варила ей бульоны, готовила, что она просила».

В середине сентября Веронику, наконец, выписали из центра Шумакова. И она снова переехала в онкоцентр им. Блохина — девочке нужно было пройти обследование по ее первому заболеванию и сделать раздвижку протеза коленного сустава. Детям ставят так называемые «растущие протезы» костей, чтобы по мере взросления ребенка можно было без лишней операции корректировать длину ноги в специальном аппарате с помощью магнитов. Но для семьи Сосновских после всех пережитых испытаний это уже казалось чуть ли не праздником: скоро — домой. В октябре они вернулись в любимые Ессентуки и Вероника смогла, наконец, обнять братьев: помимо малыша, у нее есть двое старших — 19-летние близнецы Данил и Дмитрий. Смогла выплакать все невыплаканные слезы. «Раньше она вообще не плакала. Ни в онкоцентре, ни позже, в Шумаковском центре, — делится переживаниями Светлана. — Зато сейчас чуть что — рыдает. И не хочет никуда выходить, говорит: я так устала от больниц, хочу побыть дома».

Мама Вероники записала в блокнот имена всех врачей, которые сохранили ее дочери жизнь, чтобы никого из них не забыть: «Нам легче от того, что у нас такие врачи в Москве теперь есть. Я считаю их героями».

Впереди у Вероники еще долгая реабилитация: нужно окрепнуть, набрать вес — за время болезни она сильно похудела. Она только начинает улыбаться и строить планы на будущее. Хочет научиться играть на подаренном ей в Москве синтезаторе и вернуться к пению. Съездить с семьей на любимый Домбай, посмотреть на снег — в Ессентуках его зимой у природы не выпросишь. Встретиться со всеми друзьями и подругами. И главное, отметить новогодние праздники дома, а не в больничных стенах, потому что теперь каждый день — как чудо.